Литература. 8 класс. Часть 2 - Тамара Курдюмова

1. Обратимся к словам Ю. Н. Тынянова: «…Художественная литература отличается от истории не „выдумкой“, а „большим, более близким и кровным пониманием людей и событий, большим волнением о них“. Выразите своё отношение к высказыванию писателя, используя текст повести „Восковая персона“».

Марк Алданов

(1886–1957)

Марк Алданов (Марк Александрович Ландау) прочно связал свою творческую судьбу с историческим романом. Однако его призвание определилось далеко не сразу. Юноша одновременно закончил два факультета Киевского университета: правовой и физико-математический, а затем парижский Коллеж социальных и экономических наук. Получив разностороннее образование, М. А. Ландау занимался исследовательской деятельностью.

Как автор литературных произведений Алданов дебютировал в 1915 году. Его первая книга – «Толстой и Роллан». В этой работе утверждалось значение творчества Толстого и признание «Войны и мира» как одной из лучших книг мировой литературы. Литературоведческий труд вызвал сочувственный отклик в печати, хотя была опубликована лишь первая часть, вторая же погибла в годы Гражданской войны.

Алданов не принял Октябрьской революции и активно противодействовал ей: в 1918 году он был секретарём делегации, которая пыталась достать оружие и деньги для борьбы за возрождение России. О деятельности этой комиссии он позже рассказал в очерке «Из воспоминаний секретаря одной делегации». Делегация не получила на Западе поддержки.

В 1919 году Алданов выезжает за рубеж. Во Франции в журнале «Современные записки» он печатает своё первое художественное произведение. Во время Второй мировой войны выехал в США и стал одним из создателей и постоянных авторов «Нового журнала». В 1947 году вернулся во Францию и поселился в Ницце.

«В молодости он был внешне элегантен, от него веяло каким-то подлинным благородством и аристократизмом», – писал современник. И. А. Бунин, который не раз выдвигал Алданова на Нобелевскую премию, называл его «последним джентльменом русской эмиграции».

Алданов ритмично и много писал. Его произведения переведены на двадцать четыре языка, но в Россию они стали возвращаться только с 1988 года.

Замысел исторических романов, повестей и пьес писателя был грандиозным и во многом осуществлённым. Он пытался в своих шестнадцати романах охватить двести лет истории не только России, но и всей Европы, останавливая особое внимание на войнах и революциях. Так, в тетралогию «Мыслитель», воссоздавшую эпоху Великой французской революции, входят четыре романа: «Девятое термидора», «Чёртов мост», «Заговор» и «Святая Елена, маленький остров». Следом за завершением этой тетралогии писатель обратился к созданию трилогии, посвящённой судьбам русской революции 1917 года: романы «Ключ», «Бегство», «Пещера». В этой трилогии герои – вымышленные персонажи. Автор утверждал в своём предисловии к роману «Бегство», что он стремится показать, как «на фоне перешедших в историю событий проявляются характеры людей».

Однако в большинстве его произведений играют активную роль исторические лица. Так, в тетралогии «Мыслитель» создана целая галерея исторических портретов: Екатерина II, Павел I, Александр I, Суворов, Воронцов, Робеспьер, Талейран, Нельсон…

Критики не раз говорили, что в произведениях Алданова портреты подлинных исторических героев отличаются особенной яркостью и убедительностью: они превосходят героев вымышленных, что не так часто бывает в исторических романах.

Алданов убеждён, что государственные деятели и полководцы, как правило, не выше, не умнее, не талантливее простых смертных. Иное дело – крупные художники. Хотя и они лишены у писателя романтического ореола, но в свой «звёздный час» обретают подлинное величие. Это Микеланджело в «Бельведерском торсе», Ломоносов в «Пуншевой водке», Байрон в «Могиле воина», Бетховен в «Десятой симфонии», Бальзак в «Повести о смерти».

Как публицист Алданов создал большое количество очерков-портретов, которые частично собраны в книгах: «Современники», «Портреты», «Земля, люди». Он писал о Гитлере и Сталине так, как в то время ещё не могли их увидеть ни друзья, ни враги.

Сам автор рекомендовал своему читателю, который бы «хотел и имел терпение», ознакомиться с его произведениями, прочитать их в том порядке, который бы следовал ходу истории (эту последовательность и годы обозначил сам Алданов): «Пуншевая водка» (1762), «Девятое термидора» (1792–1794), «Чёртов мост» (1796–1799), «Заговор» (1800–1801), «Святая Елена, маленький остров» (1821), «Могила воина» (1824), «Десятая симфония» (1815–1854), «Повесть о смерти» (1847–1850), «Истоки» (1874–1881), «Ключ» (1916–1917), «Бегство» (1918), «Пещера» (1919–1920), «Начало конца» (1937), «Освобождение» (1948) (вышел в свет под названием «Живи как хочешь»). К этому списку, составленному автором, можно добавить и его последние произведения, изданные после смерти автора, – роман «Самоубийство», в котором появляется Ленин, повесть «Бред», события которой завершаются в 1953 году.

Приведём несколько фрагментов заключительной четвёртой части романа «Чёртов мост», где изображена победа А. В. Суворова, запечатлён подвиг российской армии.

Справка. Суворов Александр Васильевич (1730–1800) – граф Рымникский, князь Италийский, генералиссимус. В 1799 году блестяще провёл Итальянский и Швейцарский походы, разбив французские войска на реках Альба и Требия и при Нови, а затем перешёл Альпы и вышел из окружения. Автор военно-теоретических работ («Наука побеждать»).

Чёртов мост. (Фрагменты)

После победы Суворова при Нови многим, не только в союзных странах, но и в самой Франции, казалось, что революции пришёл конец. Французы были вытеснены из Италии, лучшие их армии потерпели решительное поражение, неприступные крепости находились в руках союзников, и впервые после семи лет война приближалась к французской территории. Все предполагали, что в самом близком будущем Суворов вторгнется во Францию. Богатые англичане заключали даже между собой пари о том, через какое время русский фельдмаршал возьмёт Париж и восстановит династию Бурбонов…

Суворов после сражения при Нови достиг высшего предела славы, при котором именем человека начинают называть шляпы, пироги, причёски, улицы. Всё это и делалось в ту пору в Европе, особенно в Англии, где на обедах тост в честь Суворова провозглашался немедленно вслед за здоровьем короля. Говорили о непобедимом русском фельдмаршале больше, чем о каком бы то ни было другом человеке на земле. <…>

Итак, перед российской армией Чёртов мост.

Суворов всю дорогу ехал верхом впереди, в старом плаще, который в армии именовался родительским. В самых ужасных местах фельдмаршал проезжал над пропастями так же хладнокровно, как проходили над ними тавернские мулы. Он и теперь не остался на ночь в убежище, а, пообедав с монахами, в сопровождении проводника Гаммы и конвоя зачем-то вернулся в Айроло, – говорили, по делу, но скорее всего для того, чтобы ободрить своим примером солдат, которых сильно напугали Альпы, или чтобы крепче закалить самого себя (ему ещё казалось мало). Об этом возвращении семидесятилетнего старика по такой дороге тёмной ночью Штааль не мог подумать без смешанного чувства ужаса, удивления и гордости. «Нет предела человеческой храбрости… Да, всё беспредельно в людях…», – думал Штааль… «Чудеса храбрости, чудеса стойкости, зверства, самоотвержения, жестокости, безумия – это и есть война… Такова и жизнь, только в ней всё мельче. Война – ускоренная, удесятерённая жизнь…»

Чёртов мост считался самым опасным местом похода… Главное было уцелеть на Чёртовом мосту. До него теперь было совсем близко. Офицеры знали от проводников общее устройство этого места. Сначала шла длинная узкая дыра, пробитая в горе… Она вела в Чёртову долину. Там над водопадом был переброшен мост. «Да, скорее всего, завтра в этой дыре и убьют», – думал Штааль. Мысль эта теперь не была ему неприятна. «Ну и убьют, одним будет меньше», – презрительно сказал он вслух. В душе он не верил, что будет убит, и думал о предстоящем дне не как о конце жизни, а, напротив, как о начале чего-то нового. Само название Чёртов мост ему нравилось и волновало его, будто этот мост был какой-то аллегорический, вроде тех, что бывают в старых умных книгах. «Да, мост в новую жизнь… Разве я знал прежде, что такое жизнь?» <…>

Покатые зелёные горы, вдоль которых шла Андерматская дорога, сменились страшной цепью голых отвесных непроходимых скал. Шагах в трёхстах от Штааля высилась гигантская стена. «Так вот что!» – чуть не вскрикнул он. Внизу стены, в том самом месте, где в неё упиралась дорога, чернело отверстие. «Дыра смерти!» – бледнея, сказал офицер рядом со Штаалем. Впереди ревел водопад. Но его не было видно. Как раз в этом месте, у поворота дороги, слева, пересекая луг, неожиданно, непонятно откуда, появлялась за минуту до этого незаметная, неглубокая река. Она круто поворачивала вдоль дороги и, сверкая пеной, торопливо пробиралась по камням к отвесной стене. «Вот она, Русса!» – сказал кто-то…